Лиора Шварц: У нас новый интереснейший гость, доктор Илья Черный, заведующий отделением больницы "ха-Шарон", майор запаса. Вы служили много и долго в подразделении знаменитым 669 и теперь, вишенка на торте, два месяца вы лечили террористов раненых, оказывали им медицинскую помощь. И происходило это на базе "Сде-Тайман". Как это было?

Илья Черный: Как это было?

Лиора Шварц: Что за база и как вы туда попали?

Илья Черный: Во-первых, это огромная база. Вернее, это несколько баз. В частности, там находится ШАБАК, база военной полиции под названием 504. Это в принципе два подразделения, которые занимаются, скажем так, сортировкой, селекцией тех, кто попадает к нам. И там существует так называемый военный госпиталь. В этом военном госпитале я отслужил два месяца в "милуим", по "цав шмоне". Все, кто служит в этом госпитале, это исключительно добровольцы, которые пошли туда служить. И, скажем так, у меня было две цели. Когда я прошел туда. Учитывая мой возраст и то, что я уже в запасе, тем не менее я решил для себя, что мне это очень важно по двум причинам. Первое — это то, что когда я в своей больнице получаю террористов и вынужден оказывать им медицинскую помощь, давать наркоз на операциях, это вызывает огромное чувство… Я не знаю, чего.

Лиора Шварц: Вся природа, наверное, противится.

Илья Черный: Думаю, не только у меня, а у тех людей, которые рядом со мной, у тех раненых солдат, которые могут оказаться в соседней палате, у их близких, у всего персонала. Так вот, для того чтобы максимально предотвратить появление этих, назовем их террористами, в наших больницах, это была моя первая цель. Чтобы максимально ограничить наших людей от соприкосновения с этими нелюдями. Второе. Как я уже сказал, на той же территории находятся два очень серьезных подразделения, которые, кроме селекции, еще проводят разведку. И от того, насколько мы сможем, я имею в виду медицинский персонал, обеспечить, скажем так, адекватность террористов для того, чтобы они дали показания, зависит, в частности, то, что произошло в субботу, и не только. Много чего мы, скорее всего, не знаем и, может быть, никогда не узнаем. Но поверьте мне, что оттуда, из Сде-Тайман, идет максимально правдивая информация о том, что нам нужно.

Лиора Шварц: Это были террористы, с которыми вы сталкивались, которым вы вынуждены были оказывать помощь. Это те, кто принимал участие, в частности, седьмого октября? Их доставляли из Газы, или что это были за субъекты?

Илья Черный: Я расскажу один только случай, который я знаю абсолютно достоверно. Я давал наркоз одному из этих, не хочу говорить, кого. Его отец, который в должности подполковника в ХАМАСе, и его двоюродный брат, они участвовали в нападении на Нахаль-Оз. Они все насильники и убийцы. Слава богу, его отец, которому сорок два года, сегодня встречается…

Лиора Шварц: С гуриями…

Илья Черный: Да. От инфаркта. Про двоюродного брата я ничего не знаю, а вот этому я давал наркоз.

Лиора Шварц: Что вы чувствуете, когда вынуждены вы, израильтянин, большой патриот страны этой, вынуждены давать наркоз, и вообще пытаться облегчить страдания от операции вот этим  существам, которые поднимали на нас руку?

Илья Черный: Ну, начнем с того, что я не вынужден, это моя задача. Это моя цель. Я могу сказать так — за эти два месяца я получил то, что называется ПТСД. Это посттравматический синдром. Я человек достаточно адекватный, достаточно поживший и видевший очень много на своем веку. На сегодняшний день я четко знаю, в помощи психолога. Потому что в ситуации, в которой я раньше реагировал адекватно, на сегодняшний день я, скорее всего, срываюсь. И когда мне, скажем так, диванные критики говорят — какого черта туда пошел, их надо всех убить, их надо вообще уничтожить… Сначала я пытался объяснять, а потом я начал взрываться. Потому что, поверьте мне, то, что мы делаем, мы, люди, которые пришли туда, во-первых, это суперспециалисты, это люди, которые пришли по собственной воле. Опять же, я говорю за себя, почему я пришел. Мы делаем очень большое дело для всей страны. И когда начинают выдвигать критику в мой адрес, зачем я это делаю, у меня не хватает ни слов, ни эмоций.

Лиора Шварц: Я думаю, что вы уже все сказали о том, что на самом деле для того, чтобы вот эти существа могли продолжать рассказывать какие-то сведения, они, конечно, должны как-то… Ну, быть как минимум немножечко хотя бы живыми. Вопрос к вам — вот они, когда приходят в сознание, что вы видели? Какие у них были эмоции, что они говорили? Может быть, заявляли о своей невиновности? Ну, про раскаяние, разумеется, я не спрашиваю. Что вы видели в их глазах?

Илья Черный: Во-первых, страх, жуткий страх. Кроме того, не было ни одного из них, который бы не сказал: "Синуар — бен-зона". То есть они все вообще здесь ни при чем, они вообще попали в  какую-то…

Лиора Шварц: То есть они все трусливые.

Илья Черный: Ужасно.

Лиора Шварц: И это люди, про которых вы достоверно знаете…

Илья Черный: Это не люди. Это террористы. И я знаю абсолютно достоверно, о чем я говорю. Кроме того, они безумно боятся боли. Видимо, это на генетическом уровне, я не знаю. Но я не видел ни одного за эти два месяца, пока я был там, который бы не показывал и не рассказывал, насколько он вообще здесь ни при чем. То есть он белая овечка, он вообще никак…

Лиора Шварц: Например, какие они придумывают объяснения тому, что, скажем, они были пойманы на месте преступления? Как они это объясняют?

Илья Черный: Ну, один из них, допустим, у которого были раны на руках, огромные раны…

Лиора Шварц: Вызванные, видимо, чем?

Илья Черный: Укусами боевой собаки. Он сказал, что я вообще был в туалете, и вышел, и тут на меня набросилась огромное чудовище. Второй, у которого было достаточно много ожогов, он сказал — ну я вообще суп варил, и тут котел взорвался. Вот так.

Лиора Шварц: А они умереть боятся? Вот мы все говорим, что вот…

Илья Черный: Ужасно. Ужасно боятся. То есть я не видел ни одного фанатика, который бы хотел к этим вот своим…

Лиора Шварц: Гуриям.

Илья Черный: К гуриям. Ни одного. Они все ужасно боятся умереть, они ужасно боятся боли, они  все очень сконцентрированы на своих ранах, которые мы лечили. То есть вот этот фанатизм, о котором мы все время слышим, что он у ХАМАСа существует, на деле оказывается полным пшиком.

Лиора Шварц: А нельзя не вспомнить, когда мы говорим о врачебной помощи, оказанной Израилем террористам, тот факт, что это именно Израиль вылечил опухоль головного мозга Синуару. Какой минимальный уровень медицинской помощи, которую мы можем или должны оказывать? Вот есть ли какой-то минимальный стандарт? В частности, опухоль вот эта прооперированная?

Илья Черный: Безусловно, нет. Я высказываю свою точку зрения. Я знаю, что были операции на сердце, были операции на мозге, было много-много операций не по, скажем так, жизненным показаниям в нашем понимании. Мое мнение, что мы должны оказывать только ту помощь, чтобы он не, делаю паузу, умер. Более того, все, что мы делали, это все равно как бы против нас. Во всех отношениях. И я могу сказать так: я категорически против того, чтобы мы лечили террористов в наших больницах.

Лиора Шварц: Это все еще происходит сейчас?

Илья Черный: К сожалению, да.

Лиора Шварц: А как это решить?

Илья Черный: Ну, была встреча гендиректора Министерства здравоохранения с нами. И я разговаривал с его ближайшим помощником. На мой взгляд, мы не должны лечить террористов в наших больницах. Для этого должна быть создана операционная на базе одной из тюрем, одной из поликлиник, которые у нас существуют. Эта операционная должна быть законсервирована. У нас тысячи террористов, у которых может быть аппендицит, и так далее и так далее. Они не должны попадать в наши больницы. Они должны оперироваться там, нашими врачами, теми же волонтерами, которые придут, прооперируют, но максимально ограничить контакт между нами и ими. Для этого эти люди действительно и существуют, они понимают свой долг и свою обязанность.

Лиора Шварц: А наверняка среди череды этих убийц и насильников, которые проходили через ваши руки, мы до выхода на рекламу объясняли, почему вы на это пошли, вопрос — есть ли какой-то случай, который совершенно вас возмутил, запал вам в память. После чего вы поняли, что у вас действительно вот этот самый посттравматический синдром?

Илья Черный: Есть несколько. Начнем с того, что я не был вынужден, я пошел на это сознательно. Был один из этих нелюдей, лет двадцать, без ноги. Там в охране служат в основном девочки. Кстати, насчет того, что привлекают "милуимников", — нет. Там были нормальные девочки, которые служат в военной полиции. Так вот. Как-то получилось, что он скинул с себя одеяло, он лежал на кровати, и я очень извиняюсь… Уберите детей от экранов. Скинул одеяло и начал при них она…

Лиора Шварц: Лучше не надо. Ничего, мы поняли приблизительно, о чем идет речь.

Илья Черный: Да, вот так. Девочки были в шоке. "Микре тупаль", скажем так, то есть были приняты соответствующие меры. Ну вот, как-то так.

Лиора Шварц: То есть это вот такие вот существа.

Илья Черный: Вот такие. Они именно существа.

Лиора Шварц: Другие случаи, которые врезались вам в память как врачу, как человеку, который вообще много повидал уже.

Илья Черный: Был один такой случай, когда я после операции, скажем так, написал "теудат-птира", то бишь заключение о смерти.

Лиора Шварц: Взгляд врача. Диагноз, я бы сказала даже.

Илья Черный: Диагноз — пациент скорее мертв, чем жив. Это раз. Это о пациентах, которых я лечил. Второе, чему я хочу уделить внимание, — было несколько статей, в "Си-эе-эн" с реакцией американского правительства, одна была в газете "Гаарец" и пару мелких по поводу содержания террористов в "Сде-Тайман". Ложь, откровенная ложь. Более того, они ссылаются на анонимные источники. По крайней мере, то, что я прочитал, — три анонимных источника. Эти анонимные источники — это те люди, которые были рядом со мной. И эти люди дали заведомо ложную информацию. Я могу сказать одно — мы делаем все, что мы должны делать, в тех рамках, в которых мы находимся. Никто не говорит, что мы должны кормить этих нелюдей шоколадными тортами и делать им массаж. Но то, что было написано в этих статьях, и то, что получило международный резонанс, — это полная ложь. Я готов вызвать сейчас на "Только без рук" любого из тех анонимных источников, которые распространяют эту информацию.