"Я не боюсь умереть. Я боюсь, что моя жизнь пройдет зря, что я потрачу ее на бессмысленные и неинтересные вещи", — эти слова сказал себе Томер Цабан, когда ему было 18 лет. Именно поэтому он вызвался служить в отряде "псеводоарабов". Именно поэтому он провел три года в самых опасных точках, каждый раз выезжая на ответственное задание по поимке и обезвреживанию террористов. И об этом он рассказал в своей книге "В глубине Газы", которая тут же стала бестселлером.

— Томер, вы до сих пор считаете, что были правы тогда, когда сказали себе "я боюсь прожить "обычную" жизнь, без приключений и опасностей"?

— Безусловно. Есть люди, которые предпочитают сидеть в стороне и смотреть, как жизнь проходит мимо. А есть те, которые хотят быть в гуще событий, хотят ощущать каждый момент жизни, постоянно стремиться ввысь и находиться на грани безумия. Я из таких. Мне важно принимать активное участие в событиях, а не смотреть на них со стороны. Это дает чувство удовлетворения и сопричастности к чему-то большему, чем ты сам.

— Вы можете привести пример?

— Пожалуйста. Я описываю в книге такой случай. Однажды мы с командой играли роль "шахидов". Это было нужно для того, чтобы собрать толпу и выявить тех, кто ею манипулирует и руководит. Мы с товарищами идем во главе шествия, выкрикиваем антиизраильские и юдофобские лозунги, а за нами — тысячи арабов, которые смотрят на нас с обожанием и восторгом и повторяют каждое наше слово. Происходит такая сюрреалистичная картина, как будто бы мы находимся внутри фильма, и грань между реальностью и выдумкой стирается. С одной стороны, это огромный выплеск адреналина, чувство опасности и невероятного приключения. С другой, когда понимаешь, что у тебя начинается раздвоение личности, и ты уже плохо отличаешь правду от вымысла, становится по-настоящему страшно. В какой-то момент я начал понимать, что схожу с ума, и тогда решил, что пора заканчивать с этой службой. Но это произошло спустя три года.

— Но пока вы еще не закончили, давайте вернемся к началу службы. Все-таки то, что вы делали, похоже на шпионский роман и боевик одновременно.

— Да, но реальность превосходит художественный вымысел. Нам очень нравилось то, что мы делали. Нужно иметь природную склонность к такой службе. Если ты не родился с определенными необходимыми качествами, то это не твое место.

— А какие качества необходимы?

— Во-первых, смелость. Если ты боишься смерти, то тебе там делать нечего.

— Но страх смерти — это самое естественное чувство.

— Да, но нужно научиться с ним справляться. Если ты боишься, то твое тело транслирует этот страх, и его очень легко считывать. А страх делает тебя уязвимым, подвергает опасности не только тебя, но и твоих товарищей. Поэтому первое, чему нужно научиться, — это контролировать свои эмоции. Вместе с опытом приходит и уверенность в себе и в своих действиях. А второе качество, которое необходимо для этой службы, — это склонность к приключениям. Ведь псевдоарабы действуют как настоящие актеры. Они переодеваются, накладывают грим, меняют походку, голос, выражение лица. В то время, когда я служил, нам было запрещено даже пользоваться шампунем и одеколоном после бритья: мы должны были не только выглядеть как арабы, но и пахнуть как они. Но самое главное — мы должны были думать как они. В этом есть определенное удовольствие: всё видеть и оставаться невидимым. Эффект неожиданности на нашей стороне, и это играет нам на руку.

— Какие чувства вы испытывали, когда заходили в Газу под видом араба?

— Я думаю, что это чувство очень похоже на то, что испытывает актер перед выходом на сцену. Сначала мандраж, нервозность, даже где-то страх. Но когда занавес открывается, включаются софиты, все остается позади. И сцена — это теперь и есть настоящая жизнь.

— Как вы готовились к этому перевоплощению? Насколько я знаю, арабы очень четко вычисляют, кто "свой", а кто "чужой". Они могут по акценту определить, кто из какой деревни приехал, кто где учился и так далее. Как вам удавалось "не спалиться"?

— В отличие от сериала "Фауда", настоящие псевдоарабы редко разговаривают с местными жителями. Именно по этой причине — те моментально считывают акцент. Поэтому мы активно использовали коллаборантов. Они вели переговоры с местными жителями, а мы только выполняли оперативные задания.

— Вы служили в этом отряде три года. Но в 1995 году, с началом "мирного процесса", было принято решение закрыть подразделение "псевдоарабов". Как вы думаете, это было ошибкой?

— Колоссальной. Когда закрыли этот отдел, а потом и вовсе вышли из Газы, мы потеряли огромный рычаг влияния — разведку. До этого у местных жителей был страх, что мы, израильтяне, находимся повсюду, знаем о них все и контролируем каждый шаг. А когда мы вышли, этот страх исчез. Они перестали воспринимать нас всерьез. И это, в том числе, привело к катастрофе. Но сейчас у нас есть уникальная возможность восстановить наши разведывательные способности. Из-за хаоса, происходящего в Газе, есть множество людей, которые хотят сотрудничать с Израилем. Их очень легко привлекать деньгами, продуктами или обещанием вывезти из сектора в безопасное место. И я уверен, что наши спецслужбы сейчас активно пользуются этой возможностью. Кстати, операция по освобождению троих заложников была произведена с помощью псевдоарабов, которые заранее прибыли на место и вели наблюдение за местом их содержания.

— Насчет пленников. Это одна из самых болезненных тем этой войны. Почему, несмотря на все усилия, армии и спецслужбам до сих не удалось их спасти?

— Мы знаем, где они находятся. Но мы не можем до них добраться, чтобы спасти. Известно, что ХАМАС дал распоряжение охранникам убивать заложников при приближении армии. Как это уже случалось, и не раз. Нужен элемент неожиданности. Иначе живыми мы их не увидим.

— Получается, что сделка — это единственный способ спасти их?

— Да, сделка могла бы спасти их. Но это тяжелый выбор. Я не завидую премьер-министру. В данном случае нет хороших решений. Любое решение приведет к чьей-то смерти. Потому что ХАМАС — это фабрика смерти. Люди для них — расходный материал. Если уж они своих не жалеют, то что уж говорить про евреев.

— Однажды я брала интервью у бывшего координатора спецслужб на территориях. И он мне сказал: "Вы даже не представляете, насколько они нас ненавидят". Вы с этим согласны?

— Безусловно. Мусульманское общество очень разобщено изнутри, но их объединяет ненависть к нам. И за этой ненавистью, прежде всего, скрывается зависть. Мы для них — зеркало, в котором они видят себя в очень неприятном свете. Они видят, что Израиль — успешное, богатое и демократическое государство. А потом они смотрят на себя. И им это очень не нравится. Их хочется быть на нашем месте, но они не видят другого способа, кроме как прежде уничтожить нас.

— Израиль регулярно критикуют за гибель "мирных жителей". Вы видели этих мирных жителей вблизи, в отличие от многих из нас.

— Конечно, я не утверждаю, что все жители Газы — террористы. Но мы должны четко сознавать разницу между нами и ними. Я вам расскажу один случай. Я был на одном из заданий (я его подробно описываю в книге), и в какой-то момент нашего коллаборациониста заподозрили в измене. Я сидел в засаде в тот момент, когда к нему подошли местные ребята и увели с собой. Я осторожно проследил за ними. Его привели в какой-то подвал, где начали пытать и избивать. Требовали, чтобы он признался в сотрудничестве с врагом. Они били его долго, пока не убили. А потом произошло то, что я до сих пор не могу забыть. Они начали издеваться над его трупом. Отрезали конечности и половые органы, выкалывали глаза… Делали такие вещи, которые я передать не могу. И тогда я, 19-летний мальчишка, все понял. У них совершенно другие понятия о жизни. Другое мировосприятие. Они живут в жестоком, на грани садизма, мире. Им мало убить человека. Им нужно унизить его, выпотрошить, растоптать в прямом смысле этого слова. И мы все это видели 7 октября. У нас не должно быть никаких иллюзий: как только у них появятся силы и возможность, они нас атакуют.

— Но при этом мы постоянно слышим призывы к "дипломатическому урегулированию", что в переводе означает добровольную сдачу и принятие требований террористов.

— Те, кто это говорят, или слепые, или глупые, или намеренно вводят в заблуждение других. Я много лет занимаюсь бриллиантовым бизнесом и поэтому часто езжу в Европу. Я вижу, как она меняется. И я вижу, как страны Европы уничтожают себя изнутри. Сегодня мусульмане гораздо сильнее христиан. У них есть цель, видение, средства и законы шариата.

— И в чем их цель?

— В порабощении Европы. Они это делают при помощи высокой рождаемости. Но не только. В тихой и благополучной, на первый взгляд, Европе происходят необратимые изменения. Вопрос не в том, наступит ли там "7 октября". Вопрос в том, когда это наступит. На мой взгляд, это неизбежно.

— Почему вы так считаете?

— Потому что в джунглях выживает тот, кто сильнее. Слабый, не умеющий себя защитить, обречен на гибель. Арабы не боятся смерти. Наоборот, они ее ищут. У них совершенно другая мораль и психология. У них культ смерти. Европе нужно готовиться к худшему. Пока они этого не осознают, они обречены. Именно поэтому у нас тоже нет выбора. Мы обязаны быть сильными, чтобы выжить.

— Но одним нам не справиться.

— Да, поэтому мы должны искать союзников. При этом я считаю, что сегодняшние США — это худший союзник из всех возможных.

— Потому что они не хотят нашей победы?

— Да. Они хотят ничьей. Ничья их полностью устраивает. Потому что при ничьей Израиль будет слабым, им будет легко манипулировать. Поэтому они делают все, чтобы не допустить нашей победы. Нам нужно пытаться максимально отстраниться от США и создать региональный союз с Саудовской Аравией. Арабы нас ненавидят, но еще больше они боятся Ирана. И это дает нам шанс на сотрудничество в области безопасности.

— В книге вы пишете: "Ты это делаешь не ради высших ценностей, не ради страны или народа Израиля. Ты это делаешь ради своих друзей, которые находятся рядом с тобой, и ты прекрасно понимаешь, что любая ошибка может стоить им жизни". Неужели дружеские отношения так важны на поле боя?

— Безусловно. Все громкие слова и лозунги ничего не стоят, когда ты находишься в тылу врага и пытаешься выйти оттуда живым. Мы сражались друг ради друга, друг рядом с другом, и в тот момент самым важным человеком для нас был тот, кто находится вблизи. Я вам больше скажу: хороший друг — это самое важное во время боя. Поэтому те, кто не был там, никогда нас не поймут. Боевые товарищи остаются друзьями навсегда. Мы вместе прошли то, что другие видели только в кино. Но реальность намного сложнее и страшнее любого кино. И поэтому мы понимаем друг друга, как никто другой.

— Вы также рассказываете, что во время подготовки из вас делали "живых роботов". То есть вы в совершенстве овладели техникой боя и владения оружия. А сегодня вы еще сохранили те навыки?

— Да. Я могу за секунду всадить пулю в голову с 10 метров.

— Вы скучаете по тем временам, когда служили в Газе?

— Иногда, бывает, скучаю. Особенно сейчас, когда открывается столько возможностей для внедрения и оперативной работы. Но, к сожалению, я уже не в том возрасте.

— А каким вы видите будущее Израиля? Есть ли у нас шанс?

— Конечно, у нас есть шанс. И для этого мы должны быть сильными и едиными. Израиль — как глупый лев, который долго спит, пока его покусывают шакалы. Но не стоит его сердить. Израиль в гневе страшен, и это должны увидеть все.