Вечер выдался свободным, и я, недолго думая, устремился к морю интровертить. Ну, конечно, не туда, где нельзя раскинуть в стороны конечности, чтобы не попасть в чужое тело. Руки по швам – не моя тема. Да и фосфор мозгам, перегруженным бесполезными и оттого тяжелыми думами, не помешает. 

Атлитское море дикого пляжа было одиноким, но злым. Оно нервно выплевывало на берег пакеты, веревки, очки, ящики и прочий корабельный мусор. Плавать в таких условиях – так себе удовольствие, поэтому – недолго и головой наружу. Рыба, думая, что полиэтилен можно есть, примчалась к берегу, составляя конкуренцию крабам – хозяевам мелководья. Зашел в воду, закинул удочку, тянуло все время, рыбу не поймал, зато улучшил экологию. 

Рядом с развалинами крепости крестоносцев есть мост в одну сторону. Раньше проход был открыт, вернее, никаких препятствий не существовало, потом приварили тяжелую железную дверь, повесили замок и грозное предупреждение. Заядлых рыбаков, азартных ныряльщиков и страстных любовников ничто не остановит. Они, рискуя собой, перелезали через забор, чтобы ловить, прыгать, фотографироваться. Пока кто-то не догадался срезать замок и выкинуть его в море. 

Ну раз "путя свободна", почему бы не сходить на место, с которого столько ловлено-переловлено. Примерно полчаса я наслаждался одиночеством на мосту, потом стали подтягиваться подростки с подругами, сигаретами, колой, чипсами и спиннингами. За ними прибежали дети дошкольного возраста, родители которых остались на берегу пить пиво и обсуждать Филадельфийский коридор. 

Израильские дети очень любопытные: "Ты много поймал? Как называется эта рыба, а эта? Что ты делаешь с ней? Как ты ее готовишь? Можно взять твою наживку? А твою удочку?" После вопросов идут предложения: "Одну рыбку ты кладешь в свое ведро, а вторую в наше". "Маленькую, вместо того чтобы отпустить, отдавай нам, мы покажем папе". Потом прибежал еще один, деловой, лет пяти. Пересчитал улов в моем ведре, торжественно объявил: "Десять мертвых, пять живых". И уже не отходил от меня ни на минуту. Я решил включить училку и научить его добру: аккуратно снимал с крючка пойманную рыбку, передавал в его ладошки. Мальчик чувствовал дрожащую жизнь, хозяином которой он становился, и спасал ее, отпуская в привычную среду рыбьего обитания, изрядно обгаженную человеком.

В какой-то момент я вспомнил Раневскую и пионеров, но, бросив взгляд на военную базу, тяжело вздохнул. Всем этим непоседам через какое-то время придется служить, воевать, и... лучше об этом не думать. Так что, мальчики, задавайте свои дурацкие вопросы, залезайте в мое ведро, берите удочки, рыбу и будьте счастливы. Вчерашние дети на заборе кладбища тамплиеров написали, что лучшая участь – умереть за свою страну. 

Что важнее – человек или родина? Кстати, у меня есть ощущение, что могилы крестоносцев знают ответ на этот вопрос. Впрочем, пусть каждый ответит для себя сам. Я давно ответил, поэтому здесь и уезжать не собираюсь, однако никого, даже своих детей, если решат, что с них хватит, не стану отговаривать...

Блог автора в Telegram